Распятая плоть [= Кинжал из плоти, Плоть как кинжал] - Ричард Пратер

Вдруг его голос задрожал и прервался. Он с ужасом уставился на меня. Я понял, в чем дело, ведь по логике вещей я не должен был задавать никаких вопросов! Я попросту не мог этого сделать! Безумный, панический страх исказил его черты, он затряс головой, глядя на меня почти бессмысленными глазами. Если бы вдруг мой хладный труп поднялся из свежей могилы и принялся приставать к нему с вопросами, он бы не был так поражен.

Нижняя челюсть у него отвисла, и из горла вылетел какой-то сдавленный звук.

Я нахально ухмыльнулся прямо ему в лицо.

— Да, Ганнибал, — сочувственно покивал я, — ваше дело дрянь. На всякий случай, если вдруг вам придет охота наделать глупостей, учтите — в соседних комнатах полным-полно копов, да и в коридоре их хватает, так что, сами видите…

По-моему, он мне не поверил. Да и как поверить, ведь на первый взгляд в его плане все было так здорово продумано. Подумать только — сколько дней он вынашивал это убийство, почти сжился с этой мыслью — и вдруг все пошло прахом!

Лицо его превратилось в каменную маску. Тяжелые, литые кулаки судорожно сжались, дыхание со свистом вырвалось из груди. Наверное, он даже забыл о шприце, потому что я заметил, что он вдруг с удивлением покосился на хрупкий стеклянный предмет в огромной ладони. За дверью послышался шум шагов. Глаза его остановились на мне со страхом и ненавистью, он высоко занес руку с блеснувшим в ней шприцом, еще немного, и его острое жало неминуемо вонзилось бы мне в грудь. Но я этого ждал и, вцепившись обеими руками в подлокотники кресла, согнул ноги и с наслаждением впечатал каблуки своих тяжелых сапог прямо в ненавистное лицо.

Все свое отвращение я вложил в этот удар и, должно быть, перестарался. Во всяком случае, мне удалось остановить его, и он с грохотом отлетел назад. Огромная туша шлепнулась на пол с такой силой, что я даже испугался — мне показалось, что пол не выдержит. Но не выдержал он, кровь залила ему лицо. Бог его знает, как это вышло, возможно, он поскользнулся на ковре, но я не сразу сообразил, что в тот момент он сжимал в руке шприц с предназначенным мне дьявольским снадобьем.

Наверное, я так никогда и не узнаю, случайно это вышло, просто потому, что он не удержался на ногах, или он сам решил свою судьбу. Только игла глубоко вонзилась в его тело, и судорожно сжавшиеся пальцы до отказа вдавили плунжер.

Дверь распахнулась, когда на нее разом навалилось несколько крепких ребят в форме. В комнату с грохотом ввалились два копа с пистолетами в руках. Третий застыл в дверях.

Им достаточно было беглого взгляда, чтобы сразу оценить ситуацию. Мой вопль: «Хватайте его! Он успел что-то вколоть себе!» — оказался уже ненужным.

Дело было закончено.

Глава 18

Ганнибал оказался довольно живучим. Как я узнал, он продержался еще минут двадцать, и только потом сердце его остановилось. Похоже, что и финальную часть этой сцены он со свойственной ему тщательностью обдумал заранее, разница только в том, что на его месте должен был быть я. Так что все могло обернуться и не совсем так, как произошло. Особенно если учесть, что дьявольское зелье в шприце разило наповал. А я знал, что одурманенного и беспомощного меня можно было бы взять голыми руками.

«Скорая помощь» примчалась почти одновременно с полицией, но было уже поздно. Несколько минут Ганнибал что-то кричал, бормотал, словно безумный, затем вдруг страшное волнение исказило его черты, и в глазах появился панический страх. Перед самым концом, думаю, он сожалел о том, на что его толкнула алчность. Зрачки его расширились так, что стали напоминать две черные дыры, большие руки бешено тряслись. Затем долгие, мучительные судороги скрючили его огромное тело и он стал задыхаться. Медицина оказалась бессильна.

Пошло всего лишь три часа после событий в отеле. И вот я сижу в своем верном «бьюике», попыхиваю сигаретой и размышляю. Теперь-то у меня нет ни малейших сомнений, что именно она, моя прежняя возлюбленная, обольстительная Глэдис, задумала всю эту мерзость. Держу пари, ей будет о чем подумать, сидя в камере в ожидании суда! Детали, скорее всего, разработал хитрый лис Ганнибал, уж слишком явственно чувствуется его рука в той скрупулезности и предусмотрительности, с какой готовилось убийство. Уверен, покойный Роберт Ганнибал был просто пленен животной чувственностью и темпераментом Глэдис, которые она так щедро проявляла в постели! Впрочем, мне тоже есть что вспомнить, подумал я, чувствуя невольную жалость к этой женщине.

Теперь мне было известно, что по приказу Ганнибала оба типа — и Люшен, и Поттер — смылись из города. Впрочем, я почти не сомневался, что на свободе им осталось гулять недолго. Похоже, мне еще посчастливилось, что неопытный в подобных делах Ганнибал не прикончил меня еще во вторник вечером, вколов лошадиную дозу наркотика. Но истинная удача привалила мне сегодня. Меня бросило в пот, когда врач объяснил, что могло случиться, получи я заготовленную дозу, — это был чистый адреналин.

План у него был такой. Он вкатил бы мне адреналин в вену, приказав выскочить из отеля, и я бежал бы до тех пор, пока сердце мое не разорвалось бы. И я упал бы бездыханным. «Частный сыщик из Лос-Анджелеса умер прямо на улице от сердечного приступа» — так выглядело бы сообщение в газетах на следующий день. Да, этот подонок здорово все придумал.

Я не спешил вылезать из машины. Просто сидел и лениво размышлял о том о сем. Но в основном мои мысли занимала Энн. Теперь она унаследует все, но вряд ли это ее утешит. Отца не вернешь. Я вспомнил огромный дом на Сент-Эндрюс-Плейс — как много места для осиротевшей девушки! Пройдет еще немало времени, пока она оправится от этого удара, подумалось мне. Ей будет нелегко. Я мог только надеяться, что это испытание не сломит ее. Не знаю, прав я или нет, судить вам, но только я тронулся с места и прямиком направился на Сент-Эндрюс-Плейс. В конце концов, успокаивал я свою совесть, она всегда сможет сказать, что ее нет дома, если вдруг не захочет меня видеть.

Она сама открыла мне дверь.

— Привет, — выдавил я. — Вот, проезжал тут мимо, решил заглянуть, посмотреть, как ты. — Никогда в жизни ложь не давалась мне с таким трудом.

— Заходи. — Она радостно улыбнулась.

Как и в прошлый раз, мы устроились на диване в гостиной. Я невольно обратил внимание, что на первом этаже горели все люстры — как будто она пыталась прогнать таившиеся по углам призраки прошлого.

Она посмотрела на меня:

— Я рада, что ты пришел, Марк. Ты ведь знаешь, я никогда особенно не любила Глэдис, но все равно не могу поверить, что она… — Она задохнулась и затрясла головой.

— Да. Скверная история, я понимаю. А ты как — в порядке?

— Со мной все хорошо. Сначала, конечно, было тяжело.

Мы еще немного поболтали о том о сем. Ей хотелось знать, как все это случилось.

— Просто, чтобы понять. — Так она смущенно объяснила мне, когда я удивился, зачем ей это нужно.

В двух словах я объяснил ей все.

Потом она бросила на меня быстрый смущенный взгляд:

— Послушай, Марк, тебе совсем не обязательно сидеть возле меня. Я и правда уже пришла в себя. Честное слово! Вначале я думала, что будет легче, если я выплачусь в одиночестве. Но у меня нет слез. Не знаю почему. — Она замялась, потом взглянула на меня — на лице ее было странное выражение. — Я много думала в эти дни, Марк. О многом — и о себе тоже. Все так смешалось… Теперь мне кажется… может, я зря так ненавидела Глэдис? Или я просто слишком сильно любила папу? Ты веришь, я ведь любила его больше всех на свете. — Она опять замолчала и передернула плечами. — Ладно, забудь об этом. Я совсем не то хотела сказать. Да и что теперь говорить… Спасибо тебе, что пришел.

Я встал, собираясь уходить:

— Если тебе что-то будет нужно, Энн…

— Я знаю.

— Может, я дурак, что говорю об этом, — пробормотал я, — но если тебе придет охота… я был бы рад, если бы ты согласилась пойти со мной к «Фрэнки»… Я куплю тебе коктейль, обещаю!

Она засмеялась, и я обрадовался, заметив, что глаза у нее уже не такие грустные.

— С радостью, Марк. И спасибо тебе.

Я попрощался с ней у дверей и еще долго видел, как она махала мне вслед.

Добравшись до офиса, я уселся за письменный стол и вдруг подумал: а стану ли я когда-нибудь прежним? Сейчас все пережитое казалось мне страшным сном. Конечно же я ничуть не сомневался, что я не убийца, но мысль о том, как я чуть было не стал им, не давала мне покоя.

Случись на месте Ганнибала кто угодно — хотя бы Борден Брюс Уилсон, одним словом, настоящий профессионал, умеющий манипулировать людьми, — и все могло бы кончиться совсем иначе. Меня бросило в жар. Да если бы у того же Ганнибала было чуть больше времени в запасе, чтобы поработать надо мной как следует — словом, если бы я не понял, что навязчивое желание во что бы то ни стало приехать в «Феникс» преследует меня неспроста, и не заподозрил бы неладное!..